Внешний вид: тёмно-коричневая толстовка с карманом-кенгуру, бежевые брюки, белая футболка с красным крестом на груди и чёрные кроссовки.
Инвентарь: солнцезащитные очки, удостоверение личности, пропуск в родной университет, сигареты, зажигалка, связка ключей, пара пластиковых карт, мобильник, а также рюкзак с кое-какими “вещицами” для лекции.

Мало того, что своих балбесов и лентяев надо было ставить на ноги и учить уму-разуму, так ещё и чужих подсунули за компанию, словно работы мало, медики сидят, в картишки перекидываются да скучают… Даже, если бы так и было, Малькольм всё равно б не стал брать чужих студентов, ибо знал: публика то неблагодарная, им к чёрту не свалилось слушать какого-то пришлого лектора, лучше бы поскорее удрать
в сторону дома или ещё куда, лишь бы не торчать в стенах университета. Гиллан прекрасно понимал этих студентов — сам таким был, сам не любил, когда помимо основных предметов в сетку неожиданно закидывалось что-нибудь ещё, совершенно не подходящее для выбранной профессии.
Однако деваться было некуда, от начальства уже не отвертеться, им уж очень надо для отчётности, мать их. Да и куда там — налаживаем межуниверситетские связи же, благое дело! Медики  и филологи — братья навек!
Будучи не в самом хорошем расположении духа медик даже хотел было взять с собой своих студентов, напрячь их с работой, устроив им внеплановый зачёт, но пожалел. Всё-таки не они виноваты во всей этой хрени, да и им и так ещё помучиться придётся, закрывая сессию. Уж кто-кто, а Малькольм просто так закрыть её не даст.
Благо, что университет, где следовало прочесть лекцию, был недалеко, иначе и филологам бы не поздоровилось — как пить дать.
Хотя тут ещё спорно.
— Уже уходите? — нужный кабинет Малькольм не без проблем, но нашёл, пусть и задержавшись. Как говорил один из его преподавателей, главное иметь желание прийти на пару, а когда именно ты пришёл — уже не столь важно, ведь пришёл. Эти золотые слова Гиллан периодически повторял и своим студентам, если умудрялся-таки опоздать на собственное занятие. Хотя им опаздывать не давал.
Окинув взглядом юношу, с которым он чуть было не столкнулся в дверях, медик кивнул в сторону свободных мест, призывая того сесть. Раз уж он приехал, то занятию — быть, студентам на нём — быть.
— Доброе утро! Сразу скажу, что в конце подведём итоги и проведём перекличку. Ваш декан мне не оставил список вашей группы, но это не беда, — подойдя к преподавательскому столу быстрым шагом, словно пролетев через всю аудиторию, Малькольм положил рюкзак на стол, снял очки и наконец оглядел всех собравшихся. Самый настоящий малинник. Несладко, наверное, живётся малой мужской части коллектива среди девушек: они в небольшом количестве являются невообразимым источником шума и безосновательного бурления, а тут… Только и остаётся, что посочувствовать.
— Если кто оказался сегодня в этой аудитории случайно, даже не подозревая, куда он попал, то я приподниму эту таинственную завесу — руководство вашего университета посчитало, что вам следует знать, как себя вести в ситуациях, когда вашему ближнему нужна медицинская помощь, и как вы можете её оказать, не угробив этого самого ближнего. Думаю, каждый из вас хотя бы раз слышал в новостях в Интернете, по ТВ или в какой-то литературе, что очень много людей гибнут вследствие того, что первая помощь им не оказана или оказана, но неправильно. Иногда люди честно пытаются что-то сделать, толком и не представляя, что им следует делать. Они могут повертеть человека со сломанным позвоночником; “уличить” человека с инсультом, услышав его речь, в идиотничестве и не предпринять никаких мер; начать “лечить” самостоятельно — ведь само пройдёт, так лучше будет, я видел, слышал, читал, так делали в программе того мужика, что церебральные параличи и умственную отсталость благодаря уринотерапии лечит! Этими людьми, сколько бы ни были благородны их побуждения, движут ничто иное, как невежество и безграмотность. Я не говорю о том, что каждый из вас должен в случае экстренной нехватки медперсонала в больницах занимать пустующие места, но вот знать базовые вещи вы… я не побоюсь этого слова — обязаны. Просто помните о том, что на месте пострадавшего можете оказаться не только вы, но и ваша семья, и жизни будут зависеть не только от профессиональных врачей, но и от вас самих. Каждое действие имеет последствие: верное — продвигает вас к цели на один ход, неверное — отбрасывает на два назад, а иногда и вовсе приводит к фатальным последствиям.
Медик сделал паузу, внимательно наблюдая за аудиторией и пытаясь почувствовать  их настроение — поняли ли они то, что им пытаются донести.
— Я — Малькольм Гиллан, военный врач, ныне преподающий в медицинском университете этого города. И сегодня я постараюсь в кратчайший срок ликвидировать тотальную безграмотность и невежество, из-за которого люди теряют жизни. Итак, начнём. Представьте, что перед вами по улице идёт человек. Идёт совершенно нормально, выглядит так, как все — ничего особого, глазу без желания не уцепиться. Однако в один прекрасный момент он падает, и более не встаёт. Что вы будете делать, если рядом не будет ни души? И да... пусть ответит тот юноша, с которым я в дверях столкнулся.

Малькольм не удивился бы, если этот студент не последовал его молчаливой просьбе и всё-таки удрал с занятия. Признаться, он бы и сам так сделал, если бы желание оказаться дома было достаточно сильным. Но, раз уж юноша здесь, то хорошо — не девочка же отдуваться, в самом-то деле.
— Действительно. Реанимировать труп было бы… непозволительной роскошью и необдуманной тратой времени и сил, — моментально отозвался Гиллан, желая поддерживать более-менее живой диалог с говорящим, толкая его на размышления. Он любил подобную манеру преподавания: оставлять учеников наедине с собственными учебными проблемами было не столь эффективно, как направлять их мысли в нужную сторону и по крошкам подкидывать разгадки заданных вопросов — авось за следующий ход и сами урвут оставшийся ломоть хлеба. Это, наверное, и есть педагогический триумф.
— И сколько времени Вы планируете тратить на то, чтобы привести его в чувства? Один Всевышний ведает, что с упавшим человеком. Может быть, у него абсанс — эпилептический припадок с отключением сознания без судорог, и примерно через минуту человек и сам очнётся. А, быть может, у него всё-таки инсульт? — иногда студентам Малькольма казалось, что преподаватель издевается над ними, задавая 1000 и 1 вопрос, заставляя на них отвечать, рассуждать вслух, резко петляя в своих вопросах. Гиллан на первой лекции даже сам предупреждает, что у учеников может возникнуть такое ощущение, но это не более, чем манера преподавания, основанная на вызывании эмоций и принуждении находиться в постоянном напряжении. Так лучше развивается логика и усваивается учебный материал — и всего-то.
— Время, — произнёс он, чуть повысив голос, из-за чего речевое расстройство особенно сильно дало о себе знать, — Не на Вашей стороне. Оно никогда не будет полноправным союзником: и сейчас, когда перед Вами лежит человек, оно, быть может, стремительно убивает его. Поэтому никакой самодеятельности, сразу вызов бригады медиков и отправка пациента в ближайший госпиталь. Но что верно — так это быть рядом с беззащитным человеком. Это действительно важно, учитывая, что он может быть в опасности в любой момент.
Медик перевёл дыхание, а затем снова продолжил.
Я загадал именно инсульт, да. Это очень коварный и скоротечный процесс, последствия которого необратимы. 10 минут достаточно, чтобы погибли нейроны в тех областях мозга, куда не поступает кровь. 30 минут — человек ещё сможет вернуться к более-менее привычной жизни, но если пройдёт несколько часов — он навсегда останется беспомощным инвалидом, неспособным заботиться о себе самостоятельно. А если бы всё-таки эпилептический припадок, да не абсанс, а классика — падение, судороги, вокализации? Так, словно в человека бес вселился? Схватил бы, придавил,
попытался сунуть руку в рот, ещё чего?